Что это за культурная столица?

  Лето. Центр Питера. Конец рабочего дня.
Я никуда не тороплюсь. Пусть в метро схлынет "час пик", пусть первая волна пройдет, "смыв" трудяг по домам, и час-другой на улицах не так многолюдно - пока готовится и поглощается чей-то ужин, делаются какие-то неотложные домашние дела... Это потом конечно - все снова на Невский! - по барам, театрам, галереям, модным магазинам.
 А я пока пройдусь по набережной. Посижу на гранитном парапете, закатав штаны, окуну ноги в невскую прохладу... И уж потом, не спеша, подкатив пару остановок на любом троллейбусе от Дворцовой площади до Гостиного двора, не торопясь спускаюсь в переход под Невским проспектом.
 Здесь довольно чисто. Убирают. Центр города все же!. Стоят несколько парней в какой-то форме, пьют пиво, бренчат на гитаре. Ларечники торгуют какими-то сувенирами (кто их покупает?), миллиционер прохаживается, наблюдает за порядком... Ну и простой люд с отсутствующими лицами снует по своим делам, но уже, конечно, не столь многочисленный как в час пик...
 Вот в это время обычно он здесь и появлялся. Сухонький маленький старичок. В светло-коричневом костюмчике, в шляпе, с легкой тросточкой. Чистенький такой, опрятненький. Сколько ему лет? 70-75, наверно, хотя еще бойкий, но движения уже не столь уверены, осторожны, как у всех старичков, как бы прислушивающихся при каждом шаге.... Он всегда останавливался на одном и том же месте - ровно на середине подземного перехода, - и над ним, как мне всегда представлялось, повисала осевая Невского проспекта. Потом обязательно снимал шляпу (в знак уважения к чему-то?) и ... начинал петь!
 Как он пел! Чистейший оперный тенор! Голос, несмотря на годы, молодой, чистый, звонкий! Слова отчетливо слышны, разборчивы, пусть даже и итальянские - не то, что где-то в шестом ряду второго яруса Мариинского театра! И интонация! Бог ты мой - все выверено, отшлифовано: где громче, где полушепотом... Что Басков по сравнению с ним - щенок! Минут двадцать длился обычно этот концерт, пока вновь входящие в переход еще умещались в нем, потому как тут же столбенели, завороженные этим пением... Потом он так же резко и заканчивался. Одевается шляпа, и великий волшебник оперы превращался в сухонького старичка с тросточкой...
 Я видела, как к певцу подходили какие-то иностранцы, совали, завороженные, доллары ему в карманы, а он смущался, отнекивался. Как-то долетела фраза: "Да я не ради денег... Акустика здесь очень хорошая... А больше не могу - мент вон беспокоится, переход застопорился..."
 Целое лето я слушала его концерты. Он редко повторялся, все разнообразил: то русские народные, то арии из опер, то романсы. Заметила, что к концу лета постоянных слушателей таких как я стало много: к назначенному часу переход уже на половину оказывался заполненным. А это сокращало концерт, жаль.
 Никогда не прощу себя, что так о нем ничего и не узнала. Понятно, что бывший артист какого-то оперного театра. Скорей всего, какой-нибудь "заслуженный", вряд ли "народный" - я бы знала, хоть и не был никогда фанатом оперы. Но кто он? Как зовут хотя бы? Не знаю. Он прекратил "концерты" в середине сентября. И больше я его не слышала.
Но если я его помню, значит, он есть, даже если и умер. Разве нет? И тот восторг, который сотни человек тогда испытывали от его пения, превратился в какой-то другой позитив, пройдя через сердце каждого. По мере способностей наших.

 Усова Карина - студентка 4-го курса дневного отделения гуманитарного факультета ИНЖЭКОН (PR). Зима 2007.