Семь затейливых старух.

 
Пролог
  При ближайшем рассмотрении, жизнь просто-таки полным-полна старух. Толстых - бывших в молодости как тростиночка, а после претерпевших постыдное гормональное нашествие, худых - всегда особенно живучих, и всегда же сгорбленных, точно дерево, которое, из-за тонкости ствола не в состоянии удерживать собственную массу.
  Добрых, говорящих каждому, кому до шестидесяти "сынок" и хранящих в кладовке бутыли с самогоном. Интеллигентных, приглашающих невестку и племянника разбирать после ремонта библиотеку. Странных, хранящих дома словари строительных терминов и ненормативной лексики. Злых и несчастных, сидящих возле батарей центрального отопления, прижав к уху маленькую морщинистую ладошку. Мир, повторяю, доверху наполнен старухами - московскими любительницами Цветаевой и Мандельштама, коллекционерками коньячных бутылок экзотической формы, сельскими, не по климактерическому возрасту любвеобильными, и наоборот - нелюдимыми, высматривающими под микроскопом каждую пылинку. Старухами, при входе в дом которых хочется немедленно упасть в обморок, желательно на территорию подъезда, из-за бьющего в нос запаха кошачьей или их собственной мочи, а может, и просто пыли, которую не вытирали 26 последних лет.
 В какой-то момент может показаться, что их - старух - нет в мире и вовсе, однако же периодически они выползают, кто на рынок, кто в автобус, а кто в мозговую подкорку, и тогда мы замечаем их и думаем: о, старухи. Что-то я давно их не видел. А все потому, что одна из возможных сутей старости - перестать привлекать внимание.